«Телом можно сказать далеко не всё, но по-другому»:
Алевтина Грунтовская из МА Dance о языке телесности
Продолжаем беседы о теле и влиянии на него соматических практик с теми, кто занимается танцем. Отличаются ли тела обычного человека и танцовщика? Применимы ли телесные практики к инклюзивным людям? Почему эмбодимент расширяет ум тела, но заниматься им стоит в меру? Эти вопросы обсуждаю вместе с танцовщицей петербургской труппы МА Dance, куратором образовательной программы о танце Дома Радио, хореографом Алевтиной Грунтовской.
MA Dance
Танцевальная труппа, сформированная в 2022 году, базируется в Доме Радио в Санкт-Петербурге. В течение сезона танцовщики занимаются с российскими и зарубежными хореографами, и участвуют в балетных, оперных и перформативных постановках. В основе концепции MA Dance — междисциплинарный подход. Работа танцовщиков с музыкантами оркестра и хора musicAeterna превращается в творческий симбиоз, опыт по воссозданию древнегреческого триединства «мусических искусств»: поэзии, танца и музыки. В хореографии академические и неакадемические направления соприкасаются с физическим театром и бытовой пластикой.
— Екатерина Сухорукова: Какое значение для танцовщиков, танц художников имеет тело?
— Алевтина Грунтовская: Это, конечно, инструмент для танцовщика. За профессионализм тела, за качественное движение танцовщик получает деньги, или просто может пользоваться такими прекрасными телесными благами. Может использовать тело как медиум. Это транслятор, который есть у меня как художника и автора.
— А для обычного человека тогда что есть тело?
— Я не могу разграничивать тело обычного человека и современного танцовщика. Если мы выделяем категорию тела как инструмента для танцовщика, хореографа – различия есть. Мне кажется, что история тела связана с ощущением пространства, мироустройства, с видением себя внутри и вовне, когда ты – часть социума, политики потребления, политики существования. Если мы выделяем категорию «обычный человек», то мы, танцовщики, не особо чем-то отличаемся, даже в физиологических потребностях. Думаю, важно то, какое место занимает внимание по отношению к телу.
Я занималась соматическими практиками в течение магистратуры 2 года. В первую очередь, для меня, как человека, который владеет хореографическими, даже балетными, исходными базовыми данными танцовщика, это внимание к телу и к потребностям более ментального характера. Занятие телесными практиками настраивают фокус, который создается изнутри. Эмбодимент – про то, на что можно еще обратить внимание в своем теле, через что можно расшириться в мировосприятии. Телесные практики позволяют ощущать то, как я хожу, или слушать другого рядом.
Я занималась соматическими практиками в течение магистратуры 2 года. В первую очередь, для меня, как человека, который владеет хореографическими, даже балетными, исходными базовыми данными танцовщика, это внимание к телу и к потребностям более ментального характера. Занятие телесными практиками настраивают фокус, который создается изнутри. Эмбодимент – про то, на что можно еще обратить внимание в своем теле, через что можно расшириться в мировосприятии. Телесные практики позволяют ощущать то, как я хожу, или слушать другого рядом.
Эмбодимент
Практика, позволяющая сначала научить тело думать, а после сотрудничать с разумом. Это направление появилось в 1960-1970х годах для реабилитации людей после получения серьёзных физических или психоэмоциональных травм. Суть его заключается в осознанном выполнении физических упражнений или комплексов. Выбор тренировок может быть самым разным: от единоборств до массажных практик – подходит любое направление.
— Для меня было открытием, что понимать современный танец можно с помощью телесных практик, и что он может акцентировать внимание на теле. Как я поняла, западные исследователи очень часто говорят, пишут об этом.
— Терминология уже какое-то время используется, в Европе и Америке – понятно. В России постепенно внедряется. Я бы назвала соматические практики частью техники современного танца.
Танцевальный класс, связанный со стихотворением «К Урании» И.Бродского в рамках просветительской программы в доме радио «Опыты между». Фото: Людмила Бурченкова
— Насколько важно танцовщику слышать, понимать своё тело? Ведь если мы будем больше работать со своим телом, и ощущать связь с эмоциями, с пространством и временем, то всё будет замечательно.
— Есть некое разделение: например, я прихожу вести йогу или класс, но утром встала больная. Разнится отношение к работе, к регламенту и к слушанию себя. Всё же стоит развивать в себе умение иногда отдаляться от эмбодимента. Слушание тела – потрясающе, однако соматические техники довольно терапевтичны. И порой наша профессиональная деятельность не совпадает с этой терапевтичностью.
Говорят, когда заходишь в класс, оставляешь всё за дверьми. А если ты работаешь с соматической техникой, то оказываешься в слушании себя. Оно оказывается настолько глубоким, что ты в ловушке мыслей: «Сегодня мне что-то тяжело, мизинчик колет, в ушко отдаёт...» Конечно же, это все возможно разворачивать в сторону малого необходимого и даже из этого выхватывать благо. Здесь для меня – субъективно – важен баланс между терапевтичностью и откликом на разные физические активности, которые связаны с профессиональной деятельностью.
Говорят, когда заходишь в класс, оставляешь всё за дверьми. А если ты работаешь с соматической техникой, то оказываешься в слушании себя. Оно оказывается настолько глубоким, что ты в ловушке мыслей: «Сегодня мне что-то тяжело, мизинчик колет, в ушко отдаёт...» Конечно же, это все возможно разворачивать в сторону малого необходимого и даже из этого выхватывать благо. Здесь для меня – субъективно – важен баланс между терапевтичностью и откликом на разные физические активности, которые связаны с профессиональной деятельностью.
— Как часто ты в своих работах используешь соматические практики?
— Они неизменно со мной. То есть эти техники расширяют мои возможности и не мешают при этом работать. Использование соматических процессов в работе или постановке, безусловно, зависит от того, какими бы мне хотелось видеть конечные продукты как в инклюзивной группе «Антон тут рядом», так и с танцовщиками в МА Dance. Если я вижу, что техники соответствуют идее проекта, я обращаю на это внимание.
На мой взгляд, все соматические практики помогают выстроить более тонкие связи. Как показывает практика: сначала это между собой и телом, потом – между друг другом. В этот момент ты чувствителен и очень внимателен к другим. А вот при использовании эмбодимента в работе со зрителями важно понимать, чего ты хочешь от них и хочешь ли вообще чего-то.
На мой взгляд, все соматические практики помогают выстроить более тонкие связи. Как показывает практика: сначала это между собой и телом, потом – между друг другом. В этот момент ты чувствителен и очень внимателен к другим. А вот при использовании эмбодимента в работе со зрителями важно понимать, чего ты хочешь от них и хочешь ли вообще чего-то.
«Антон тут рядом»
Российский негосударственный благотворительный фонд системной поддержки людей с аутизмом. Был создан в марте 2013 года режиссёром и киноведом Любовью Аркус в форме проекта федерального фонда «Выход».
Перформанс «о. Лебединое» инклюзивной труппы современного танца «Антон тут рядом». Фото: Светлана Троицкая
— Ты занимаешься с инклюзивной группой. Используешь в работе с ними какие-то соматические практики?
— Да, занимаюсь со студентами фонда «Антон тут рядом», с инклюзивной группой, у них аутический спектр развития, с осени 2023 года. Мне помогают техника релиза, которой я обычно придерживаюсь.
Когда мы говорим о людях с инвалидностью или ментальными особенностями, но при этом желающих двигаться, это всегда другое отношение к телу. И тебе просто необходимо использовать какие-то новые способы воздействия, которые будут отличны от тех, с которыми мы работаем, когда говорим о профессиональных танцовщиках. Все телесные практики стараюсь вплетать в процесс органично.
Каждый из ребят – удивительный потенциал того, каким может быть тело. Некоторые из них такие просто лютые дэнсеры! Думаешь, откуда, а это просто из него выходит – синтез Майкла Джексона, Олега Газманова и лучшего танцовщика современного танца когда-либо!
Когда мы говорим о людях с инвалидностью или ментальными особенностями, но при этом желающих двигаться, это всегда другое отношение к телу. И тебе просто необходимо использовать какие-то новые способы воздействия, которые будут отличны от тех, с которыми мы работаем, когда говорим о профессиональных танцовщиках. Все телесные практики стараюсь вплетать в процесс органично.
Каждый из ребят – удивительный потенциал того, каким может быть тело. Некоторые из них такие просто лютые дэнсеры! Думаешь, откуда, а это просто из него выходит – синтез Майкла Джексона, Олега Газманова и лучшего танцовщика современного танца когда-либо!
— А в МА Dance какие чаще всего практики используете?
— Релиз – это как будто основа движения, такие физиологические процессы, которые важно каждому знать через само движение. То есть не только на уровне восприятия, зрительного, умственного, а именно телесного ума. У нас были отдельные технические классы с релизом с Татьяной Гордеевой. Или партнеринг. У нас есть доступ к практике, но всё сбалансировано. Нельзя заниматься только эмбодиментом. Умение переключаться между разными процессами для меня – это профессионализм.
Релиз
Техника современного танца, основанная на освобождении (релизе) некоторых групп мышц с целью получения навыков использования только тех групп мышц, которые необходимы в процессе танца.
"Представьте, что ваши кости растекаются по полу, как вода".
"Ваше тело плавучее, плавает на воздушной подушке".
"Представьте череп и туловище как два огромных пространства, наполненных мягким светом".
Подобные образы и метафоры являются основными в технике релиза. Не существует единого способа высвобождения, как и не существует одного человека, которому можно приписать этот подход к движению.
"Представьте, что ваши кости растекаются по полу, как вода".
"Ваше тело плавучее, плавает на воздушной подушке".
"Представьте череп и туловище как два огромных пространства, наполненных мягким светом".
Подобные образы и метафоры являются основными в технике релиза. Не существует единого способа высвобождения, как и не существует одного человека, которому можно приписать этот подход к движению.
Постановка «OKHO», хореограф: Владимир Варнава.
Фото: «Московский концертный зал «Зарядье» и Дом Радио
Фото: «Московский концертный зал «Зарядье» и Дом Радио
— Осознанная работа с телом – тренд или необходимость для обычного человека?
— Мне кажется, люди делают это из необходимости. В моем послужном списке есть опыт работы в студии растяжки с классной идеей: «Обрати внимание на себя и на то, что тебе нужно». Каждому предлагалось заниматься разным: кто-то идёт на медитации и обращает внимание на свою нервную систему, кто-то – «физикой» позаниматься.
Ко мне через раз на занятия приходят люди, которые говорят: «У меня болит запястье. Что с ним не так?» Просто хочется сказать: «Парень, ты работаешь за компьютером и с мышкой. Попользуйся планшетом или чем-то ещё». Мне как-то не близка вот эта патетика: «Давайте все заниматься йогой!» Каждому своё. Для кого-то форматом медитации будет прогулка в парке.
Ко мне через раз на занятия приходят люди, которые говорят: «У меня болит запястье. Что с ним не так?» Просто хочется сказать: «Парень, ты работаешь за компьютером и с мышкой. Попользуйся планшетом или чем-то ещё». Мне как-то не близка вот эта патетика: «Давайте все заниматься йогой!» Каждому своё. Для кого-то форматом медитации будет прогулка в парке.
— Да, понимаю. Мне интересны твои наблюдения со стороны. Вдруг тебе встречались люди, для которых эмбодимент – трендовое?
— Есть техники довольно медийные, а есть не очень известные. Ко мне на йогу вечером приходят порядка 50-60 человек. И ты знаешь, вот в этой студии, например, почти вся аудитория – это люди, которые реально хотят работать со своим телом, ничего не снимая на занятиях. Просто приходят и занимаются, потому что они этого хотят.
Была такая волна 8 лет назад, когда это было трендовым продуктовым магазином: «Я могу заниматься полетами в гамаках, могу йогой, как офигенно! Моя подружка сняла в сторис, я тоже пойду!» Если человек приходит и остаётся, то почему нет. Но я скорее поддерживаю и говорю о миссионерстве, просто обращении внимания на своё тело.
Опять же повторюсь, говоря эмбодимент, мы должны представлять не только йогу, гвоздестояние и медитации. Это может быть чем угодно. Быть твоим способом, который позволяет тебе как человеку задуматься: в каком телесном положении ты находишься, как ощущаешь дыхание, как дела у нервной системы и воспринимает ли она вообще что-то.
Я вижу в эмбодименте телесное и ментальное успокоение для нервной системы. Раз в две недели могу сходить к кому-то на йогу и вижу кардинальное отличие от того, какими оказываются мое внимание, сознание, рефлективные процессы в теле, когда йоги нет. Я уже попробовала. А люди и без этого спокойно живут.
Была такая волна 8 лет назад, когда это было трендовым продуктовым магазином: «Я могу заниматься полетами в гамаках, могу йогой, как офигенно! Моя подружка сняла в сторис, я тоже пойду!» Если человек приходит и остаётся, то почему нет. Но я скорее поддерживаю и говорю о миссионерстве, просто обращении внимания на своё тело.
Опять же повторюсь, говоря эмбодимент, мы должны представлять не только йогу, гвоздестояние и медитации. Это может быть чем угодно. Быть твоим способом, который позволяет тебе как человеку задуматься: в каком телесном положении ты находишься, как ощущаешь дыхание, как дела у нервной системы и воспринимает ли она вообще что-то.
Я вижу в эмбодименте телесное и ментальное успокоение для нервной системы. Раз в две недели могу сходить к кому-то на йогу и вижу кардинальное отличие от того, какими оказываются мое внимание, сознание, рефлективные процессы в теле, когда йоги нет. Я уже попробовала. А люди и без этого спокойно живут.
Перформанс «Love will tear us apart»
Фото: Мария Курбатова
Фото: Мария Курбатова
— Стоит ли практики осознанного тела внедрять в привычку человека?
— У нас сейчас время, когда много всего происходит вокруг, и на тело это влияет не бесследно. Существуют разные философские и антропологические исследования, которые рассматривают то, каким тело оказывается в условиях разных политических режимов, или как оно себя ощущает в условиях разных запретов, разрешений... Ношение масок, нахождение в помещении закрытом долгое время, или что в Петербурге люди должны надевать защитный плащ от дождя, а современный танцовщик должен босиком ходить по полу. Интересно, как это всё влияет на восприятие себя.
Отвечая на вопрос про привычку: мне кажется, что опять каждому свое, но и скорее да, чем нет. Просто нужно грамотно подобрать себе рычаг. Баланс – слово года и слово века.
С коллегой недавно обсуждали: часто людей, которые занимаются соматическими практиками, можно легко определить. Заходят они в зал, и я могу сразу понять: наверное, этот человек занимается контактной импровизацией или йогой. Они выглядят как витающие в облаках, не здесь, хотя очень внимательные к своей телесности, вроде должны быть заземленными. Я к тому, что скольжение между возможностью внимания на свою работу, на свою деятельность, на личную жизнь и на внимание к телу скорее может быть систематичным. Чтобы не думать только о мизинчике, зрачке или суставе. А еще можно просто выстраивать всю свою профессиональную деятельность вокруг эмбодимента – тоже как вариант. И тут мы зайдем еще в одно поле исследования.
Отвечая на вопрос про привычку: мне кажется, что опять каждому свое, но и скорее да, чем нет. Просто нужно грамотно подобрать себе рычаг. Баланс – слово года и слово века.
С коллегой недавно обсуждали: часто людей, которые занимаются соматическими практиками, можно легко определить. Заходят они в зал, и я могу сразу понять: наверное, этот человек занимается контактной импровизацией или йогой. Они выглядят как витающие в облаках, не здесь, хотя очень внимательные к своей телесности, вроде должны быть заземленными. Я к тому, что скольжение между возможностью внимания на свою работу, на свою деятельность, на личную жизнь и на внимание к телу скорее может быть систематичным. Чтобы не думать только о мизинчике, зрачке или суставе. А еще можно просто выстраивать всю свою профессиональную деятельность вокруг эмбодимента – тоже как вариант. И тут мы зайдем еще в одно поле исследования.
— Осознанность тела экологична, эффективна, полезна для человека? И почему?
— Эмбодимент, как метод, расширяет оптику и представление о том или ином способе движения. И, безусловно, он оказывается эффективным, хотя я бы не мерила соматические практики эффективностью. Но если мы говорим про поле художественной деятельности, он реально работает: когда у тебя нет никаких зацепок, творческий кризис накрыл, или ты очень углубился в структуру – обратить внимание на тело никогда не мешает.
Перформанс «Скорлупа, прощай»
Фото: Гюнай Мусаева
Фото: Гюнай Мусаева
— Согласна ли ты с тем, что телом можно сказать больше, чем словом, и почему? Или не согласна?
— На самом деле, не согласна. У меня филологическое образование, в том числе, поэтому знаю возможности языка, нежно и трепетно люблю русский язык. Мне кажется, что можно и словами точнее выразить.
Есть такое выражение: «Если мы что-то назвали, то это уже осталось в прошлом». Состояние, которое происходит между мной и другим человеком и я не могу его объяснить – процессуальное, плохо зафиксированное. Порой тело в такие моменты проживает больше, и понимается им больше, нежели языком. То, что мы делаем, а не фиксируем словом, пока остается частью процесса. И это тоже прекрасно.
Телесность больше связана со временем, моментом, нежели слово. Когда я слышу, это мега-скорость восприятия мозгом. Когда что-то делаю, тоже зависит от моего умения, от танцевального или человеческого. Когда я что-то говорю, это следующий уровень: услышал, осмыслил, потом еще сказал. Наверное, тело – более точный транслятор.
Но порой бывает так, что тело, в противовес слову, не полностью проявляет себя. В книге «Язык есть Бог» Бенгдта Янгфельда меня поразила фраза: «Человек остается жить в языке, который он создал». Называя что-то, другие люди это слышат, не только видят, но еще это слышат. В этом случае словом можно сказать больше, потому что фиксируется это в языковой системе.
В труппе для меня важно как раз то, что она фиксирует танец в эту секунду. Я не могу сказать, что телом можно сказать больше, просто им можно сказать по-другому.
Есть такое выражение: «Если мы что-то назвали, то это уже осталось в прошлом». Состояние, которое происходит между мной и другим человеком и я не могу его объяснить – процессуальное, плохо зафиксированное. Порой тело в такие моменты проживает больше, и понимается им больше, нежели языком. То, что мы делаем, а не фиксируем словом, пока остается частью процесса. И это тоже прекрасно.
Телесность больше связана со временем, моментом, нежели слово. Когда я слышу, это мега-скорость восприятия мозгом. Когда что-то делаю, тоже зависит от моего умения, от танцевального или человеческого. Когда я что-то говорю, это следующий уровень: услышал, осмыслил, потом еще сказал. Наверное, тело – более точный транслятор.
Но порой бывает так, что тело, в противовес слову, не полностью проявляет себя. В книге «Язык есть Бог» Бенгдта Янгфельда меня поразила фраза: «Человек остается жить в языке, который он создал». Называя что-то, другие люди это слышат, не только видят, но еще это слышат. В этом случае словом можно сказать больше, потому что фиксируется это в языковой системе.
В труппе для меня важно как раз то, что она фиксирует танец в эту секунду. Я не могу сказать, что телом можно сказать больше, просто им можно сказать по-другому.
Вам понравилась статья?